КРАСИВАЯ ЛОЖЬ ДЕДУШКИ

Москвадаги “Камертон” журналида ўзбек адиби Қўчқор Норқобилнинг “Етим бобо” ҳамда “Боболарнинг гўзал ёлғонлари” ҳикоялари чоп этилди.

Дедушка Етим

– Бабушка, я пришел.

– Что так поздно? Ох, уж эта твоя школа...

– Бабушка, мы ходили к дедушке Етиму. Он болен. Помогали по хозяйству.

– Какие молодцы! Правильно сделали!

– Бабуля...

– Чего тебе?

– Дедушка Етим теперь помрет?

– Что ты мелешь, дурачок?

– Ведь дед нашему учителю сказал, чтобы мы все плакали, когда он умрет.

– Эхх! Боже мой, как он все это выносит?!

– Бабушка, почему его все зовут дедушкой Етимом (в переводе – сирота)?

– Он осиротел из-за войны.

– Взрослые тоже бывают сиротами?

– Да.

– Бабуля, дедушка Етим сказал: «Я победил войну. Я ее заберу с собой в могилу».

– Правду сказал дед. Его отец погиб на войне, когда он был младенцем. Рос сиротой. А когда стал потихоньку вставать на ноги, обживаться, на него навалилось огромное горе. Его единственный сын ушел в Афганистан, на войну. Вернулся в цинковом гробу. Как пережить такое?! Однако он пережил, вынес это неподъемное, нечеловеческое горе. Стоически перенес горечь потери. Да, дед победил войну, скоро аж 90 стукнет. Пусть живет долго!

– Бабушка, неужели боль войны такая тяжелая?

– Тяжелая внучек, тяжелая.

– Если мы будем помогать дедушке нести его груз…

– Замолчи!!! Замолчи внучек, не говори этого! Этот груз он не даст поднять никому. Не захочет, чтобы другие пережили такое. Будь она проклята, война!

– Бабушка, ты не любишь войну, проклинаешь ее?

– Ее все ненавидят.

– Я тоже ненавижу. Я же ребенок. Детям ведь тоже можно проклинать войну?

– Можно. Никого, ничего нельзя проклинать, войну можно.

...Мальчик задумался. Он думал о том, как такой худенький дед может носить такой тяжелый груз. В эти минуты он прощался с детством.

P. S. Прошли годы. В авторитетных литературных кругах все стали говорить о книге «Тяжелый груз войны». На обложке руками автора было написано: «Эту книгу я посвящаю дедушке Етиму…».

КРАСИВАЯ ЛОЖЬ ДЕДУШКИ

После собрания, посвященного Дню Победы, мы сразу принимались «делить» дедов-ветеранов.

– Дед Юлдаш – наш.

– Однорукий дед Саттар бобо – наш.

– Деда Чутбая берем мы.

– А дед Тали – 9А…

Разделившись по классам, мы с неподдельным интересом слушали фронтовые рассказы наших дедушек. Прошло сорок лет. Безоблачное и беззаботное детство улетело за нашими дедушками –фронтовиками. Сегодня в кишлаке не осталось ни одного участника войны. С собой они забрали и всю боль и горе, которые принесла война людям. И сейчас как писатель, видевший войну, как никогда чувствую, что и ответы, которые мучают меня все время, они забрали с собой.

Эх вы – мои деды-герои с чистой душой ребенка! Вы забрали с собой все страдания и муки человечества, пережившего не одну войну, забрали молча, без малейшего ропота, без намека на тяжесть груза! Даже нам не дали знать об этих муках и страданиях, которые пережили сами. Мы, непоседливые ребятишки, знали наизусть ваши рассказы о войне. По-своему немного насмехались над вашими словами: «Ну и ну! Дедушка так преувеличивает…». И все же, всегда с огромным интересом слушали ваши рассказы вновь и вновь. Как было занимательно! А сегодня…сегодня я перешагнул полувековой рубеж. И понял, что вы тогда не хотели ранить наши детские души. Не хотели травить наше сознание. Вот и придумывали некоторые небылицы.

В школьном саду, благоухающем яблоневым цветом, ученики слушают рассказы ветеранов.

– Дедушка, вчера показывали фильм про Сталинград. Там один солдат был похож на вас. Случайно, это не вы? – поддразнивает деда наш Норкузи.

– Если про Сталинград, то это, конечно, я, – улыбаясь, отвечает дед Саттар.

– Вы там бежали…

– А куда я бежал-то? – настораживается дед.

– Вперед, конечно, вперед! – говорит опять Норкузи.

– Да, если вперед, то это точно я! – радуется от души дед Саттар.

– Дедушка, руку вы потеряли в Сталинграде, да? – спрашивает мой одноклассник Уктам.

Хотя нам было заранее известно, что ответит дед, все равно мы каждый раз с интересом слушали его рассказ. Каждый раз, отвечая на этот вопрос, дед задумывается, уставившись в одну точку, затем единственной рукой достает из кармана наскавак (сосуд для курева), зубами открывает его, под язык бросает щепотку горького курева. Нам интересен именно этот момент. А потом он улыбается. Ему самому становиться смешно от того, что обводит нас:

– Итак, начался бой. В такой бойне я ничего не заметил. Мы фашисту показали кузькину мать. И тут командир спрашивает:

– Расулов, а где твоя рука?

Смотрю, руку-то унес снаряд. (Мальчишки улыбаются многозначительно).

– Ну вы даете, дед! Руку теряете и не замечаете?! – спрашивает Шукур.

– Ты, по-моему, внук лысого Ташкула? Что, не понимаешь, я же говорю, руку оторвало, когда бой был в самом разгаре. Разве в такой момент думаешь о руке? … Ну все, теперь расходитесь! Учитесь хорошо!

А чуть подальше от нас сидят и во все уши слушают рассказ Юлдаша бобо про то, как он оставил одну ногу в Берлине, обращаясь при этом к фашистам со словами: «Вот, берите мою ногу, но в замен прекратите воевать, сдавайтесь по-хорошему!». По его рассказу выходило, что после его слов фашисты сдались, наши победили. А он без сознания был доставлен в госпиталь и праздновал победу там. Да, именно так! И ребята будто заново вкушали радость победы вместе с одноногим Юлдашем бобо, крича «Ура-а-а-а!». Прислушиваюсь к рассказу деда Чутбая. Рассказ деда Чутбая подходил к кульминационной точке:

– А потом, потом что было?

– Потом… Когда я открыл глаза, надо мной стоял проклятый Гитлер. Я же говорил, что в окопе меня покрыло землей.

– А потом?

– И автомат покрыло землей. В это время эта сволочь Гитлер воткнул палец в мой глаз.

Дед Чутбай пытается развязать повязку на потерянном глазе.

– Э-е-ей, не надо, дед. Мы раньше видели ваш глаз, – говорит Тоштемир, – дед, продолжайте рассказ.

– Да это уже все, – говорит, нахмурившись, дед Чутбай, кажется, обиделся, что ребята не захотели посмотреть на его глаз, точнее, что от него осталось.

– А вы ничего не сказали Гитлеру? – допытывается Шафоат.

– Почему же не сказал?! Я одним махом отрезал ему руку.

– Ух, какая мразь, – говорит Нурмат.

– Гитлер умер?

– Конечно же, умер, разве я мог его оставить в живых?..

– Уу, проклятый…

– Дед, если вы убили Гитлера, почему же вам не дали героя?

– Хотели. За голову Гитлера, конечно, дали бы.

– Если дали, почему не носите? – Шафоаат нагло спрашивает деда.

– Да товарищ Сталин обиделся на меня.

– Ух, негодяй!

– Эй, салага! Ты почему материшься? Не матерись! Сталина не ругай…

– Ладно, дедушка, не буду. Разве Сталина можно ругать, – говорит Нурмат. – Почему обиделся Сталин? Ведь вы правильно поступили, убив Гитлера?!

– Эй, ты точная копия своего деда Чори, такой же пустомеля. Сталин сказал, что Гитлер ему нужен был живым. Он хотел поговорить лицом к лицу с этим дьяволом. Говорит, что зря его убил этот Шерматов. Нужно было оставить Гитлера живым. Поэтому мне дали не героя, а вот эту «Красную звезду», – дед показывает блестящий на солнце орден.

Сегодня ранним утром я вспоминал свое детство. Перед глазами проходили образы моих дедов-бойцов, которые не жалея жизни, воевали за мое, за наше светлое, мирное будущее. Каждый год в День Победы они собирались в школьном дворе. Их было много. Ордена и медали, покрывавшие всю их грудь, говорили обо всех горестях, потерях и боли, пережитых ими. Может, мы, дети, не замечали всю ту боль страшной войны, которую они пронесли в своем сердце до самого конца.

Несмотря ни на что, мои герои-деды старались держаться бодро. Однако, однако мы чувствовали то, что они нарочно не рассказывали детям страшные реалии войны, оберегали наши чистые детские души веселыми небылицами о боях. А мы… Мы тоже претворялись, что верим их рассказам, слушали во все уши. Да, мы тоже оберегали их… Скажите, разве могло быть иначе?!

Кучкар НАРКАБИЛ