Уязвимое место ранимо

Кучкар Наркобил. Уязвимое место ранимо (пьеса)
ОСАДОК НА ДУШЕ
Драма

УЧАСТНИКИ:

Рахим-ака — в возрасте 60-65 лет;
Муниса-опа — 55-60 лет;
Ёлгиз — их единственный сын — 23-25 лет;
Санобар — 50-55 лет;
Гани-ака — аксакал махалли — 55-60 лет;
“Лола” Жабборова — 25-30 лет;
Одил — 40-45 лет;
Кадыров — 35-40 лет;
Сурат — 30-35 лет;
Зуроб — 40-45 лет;
Ригина — 20-25 лет;
Зара — 20-25 лет;
Садира — 20-25 лет;
Холли-далли — 20-25 лет;
Стража — 25-30 лет;

ПЕРВЫЙ СИМВОЛИЧЕСКИЙ ВИД
вместо Пролога

На сцене символическая обстановка. В центре над сценой включается большой экран. На нем появляются медиа-формы, олицетворяющие собой развитие коммуникаций. И на экране в виде надписей появляется поток телеписем-сообщений. В созвучии надписям на экране на сцене слышатся различные голоса.

Надпись-голос: Я скоро вернусь, не волнуйтесь…

Надпись-голос: У меня все хорошо, а как ты?

Надпись-голос: Бахром, будь послушным, помогай родителям, братишка!

Надпись-голос: Мама, мамочка!!! (Крича) Я сдала экзамены на пятерки, мамочка!

Надпись-голос: Па-ааапа!!! Я стал чемпионом. Отец, поздравьте меня! Папа, я оправдал Ваше доверие, отец!

Надпись-голос: Мамочка-ааа! Где папа, мама! Я стала победительницей! Я завоевала победу на конкурсе!

Надпись-голос: Лайло, я тебя люблю!

Надпись-голос: Ма-моч-кааааа!!! Я в третий раз стал чемпионом мира. Всевышний услышал Ваши молитвы. Сейчас будут высоко поднимать флаг моей дорогой Родины. Будет звучать наш гимн, мама! Я оправдал доверие нашего Президента!

Надпись-голос: Шахло, Шахло! Слышишь, Шахло?! По телевизору передают мою музыку!

Надпись-голос: Сыночек, береги себя!

Надпись-голос: Жахон ака, что Вы делаете? Ну что там с деньгами, ааа?!

Надпись-голос: В-а-а-й!!! Гули, вчера мы с парнями оторвались от души. Были в сауне…

Надпись-голос: Устоз, спасибо Вам! Я стал обладателем Гран-При. Сейчас я в Риме. Завтра вылетаю в Ташкент…

Надпись-голос: Зуля, Зуличка! Я буду ждать тебя в ночном баре!

Надпись-голос: Мама, я на границе. Служба идет хорошо! Передавайте всем привет!

Надпись-голос: я в России, хозяин денег не дает. Зря приехал,

Надпись-голос: Нурик, давай приезжай, побалдеем, давай, попробуй затянись…

Надпись-голос: Ойиси, мы задействовали завод. Теперь мы будем приносить пользу и стране, и народу, ойиси.

Надпись-голос: Раъно, вышла в свет первая моя книга. Можешь поздравить!

Надпись-голос: Мама, папа, я выиграл грант для обучения в десяти высших учебных заведениях Кореи…

Надпись-голос: Адхам ака-а-а-а, что только у Вас что ли есть семья? Что вы так своей жены боитесь… Приезжайте, я жду.

Надпись-голос: Я люблю свою Родину!!!

Надпись-голос: Узбекистан – жемчужина мира!

Надпись-голос: Узбекистан — это моя семья, мое будущее!

Вообщем, на экране над сценой звучат различные слова, мужские и женские голоса. На сцене появляется Рахим-ака с планшетом в руках новейшей модификации. Он, переворачивая, рассматривает планшет, бросает взгляд на сцену, слегка улыбается, и чему-то искренне радуясь, уходит.

Символическая сцена затемняется.

Первая сцена

Город. Скромный, не претендующий на величие и роскошь, но очень уютный и ухоженный узбекский дворик. Есть дворик, значит есть супа-тапчан для отдыха. По краю супы тенистое дерево с широкими кронами, за которыми не видно неба. Со всех сторон обрамляют дворик всевозможные цветы и рассады — базилик и жамбил, деревца и кустарники, различные красочные цветы, вообщем, благоустроенный домик в селе или махалле.

С краю хонтахты на супе, уткнувшись в планшет, сидит единственный сын этой семьи — Ёлгиз, и что-то там пишет. Не отрывая глаз от компьютера, улыбается сам себе. На лице ощущается чувство удовлетворения и неги. Ёлгиз временами правой рукой дотрагивается до сердца и на мгновение закрывает глаза, потом чувствуется, что снова через интернет общается с кем-то. В это время во двор в небольшой растерянности входит чудоковатый Холли-далли. Он смотрит по сторонам, улыбается зрителям, подходит к Ёлгизу.

Холли долли: (качая головой) — Ассалому алейкум бой-ака, словно луна на небе, цветок в саду, и карманы полны денег — ака! (немного склонившись, протягивает ему руку, затем ухватив его руку двумя руками, выражает свое уважение и почтение). Ёлгиз не отрывает глаз с планшета.

Ёлгиз: (резко одернув безразлично протянутую свою руку, снова приступает писать что-то) — Люблю, Ты моя душа! Ты моя жизнь… Немогу! Люблю! (улыбается).

Холли-далли также нагнувшись, смотрит в планшет, большим пальцем показывает “класс” и улыбается Ёлгизу.

Одним словом, любимчик и баловень семьи 25-летний Ёлгиз переписывается с кем-то по интернет. В это время внезапно, словно из под земли или с неба появляется Сурат с большой сумкой… Ёлгиз не замечает его прибытия, продолжает с кем-то общаться, чуть ли не растворившись в сети интернет.

Сурат: (спешно заходит во двор, будто кто-то гонится за ним, резко подходит к супе и силой бросает сумку на супу. Ёлгиз бросает на него быстрый взгляд) — Что ты так прилип к своей игрушке, никак не оторвешься? Звоню, трубку не поднимаешь. Разве сейчас время в компьютер играть? И все дела отодвинул в сторону…

Ёлгиз: (смотрит на него, слегка улыбаясь) — Не переживай, все под контролем.

Сурат: (кивая головой на планшет) — Это твой контроль?

Ёлгиз: (с чувством удовлетворения) — Согласилась. Она согласилась. Она приглашает меня к себе.

Сурат: (насторожившись) — Кто?! Кто согласился? Кто приглашает?

Ёлгиз: (улыбаясь) — Она, та — помнишь, ты меня с ней познакомил, в прошлом месяце дал ее телефон. Ригина. Про Ригину говорю. Может съездить к ней?

В это время Холли-далли начинает крутиться, ёрзать между ними. Разозлившись от этого, Сурат дает ему пинка под зад. Холли, испугавшись, отходит.

Сурат: (срывая зло на Холли) — Иди отсюда. Если снова увижу тебя здесь, то сломаю тебе ноги.

Холли, стоная, стал выходить, снова остановился и посмотрел на них.

В это время на улице слышится голос девушки “Продаю молоко, катык”.

Голос с улицы: — Продаю-юю молоко, катык!

Холли-далли, останавливаясь, улыбается. Услышав голос с улицы, кивая головой, большим пальцем показывает “класс” и смотрит на них обоих. В это время входит девушка с продуктовой сумкой в руках. Она была очень ладненькая, стройная, глаза и лицо словно светились. Ее красивый стан не смогла скрыть и широкая одежда, какую обычно носят сельские девушки. Сурат, глядя на нее, застыл. Ёлгиз, все еще прильнув к планшету, занят своим делом:

Ёлғиз: (не отрывая глаз с планшета) — Душа, моя! Дорогая, родная!…

Сурат: (кашлянул, будто ему стало неловко от наглости Ёлгиза) — За.. За… Заходите, сестренка. Заходите. (улыбаясь, но жадными глазами смотрит на девушку).

Девушка: (немного в нерешительности, стесняясь) — Я принесла молоко, катык…

Теперь и Ёлгиз обращает на нее внимание. На стоящего все еще в растерянности Холли-далли Сурат бросает злой взгляд, и укором говорит ему.

Сурат: (обращаясь к Холли) — Холливой, иди уже, иди, не разевай рот. Не отрывай людей от работы. (он язвительно прикалывает его) — Что… уставился… Давай иди, иди отсюда!!! (указывает взглядом).

Холли уходит.

Девушка: (будто не заметив возникшую неловкую ситуацию) — Принесла молоко, катык (старается держаться свободно).

Сурат: (заискивая) — Хорошо, очень хорошо! Мы купим. Ну-ка, дайте мне баночку катыка. (приближается к девушке).

Девушка берет из сумки банку катыка и протягивает ему. Сурат разом выпивает полбанки. Затем качая головой, оценивает его вкус, причмокивает, получив наслажденье от катыка.

Сурат: — Ах, ах, очень вкусный, класс!

Ёлгиз: (улыбаясь) — Кто класс? (потом будто поправляя свои словам) — Что класс?

Сурат строго смотрит на него, затем глядя на девушку, улыбается.

Сурат: (девушке) — Дайте мне вашу сумку! (он берет сумку девушки и ставит рядом с тапчаном. Из кармана вынимает пачку денег) — Вот берите, я покупаю всё!

Девушка: (в растерянности берет деньги) — Нет… Нет, я могу взять столько денег, этого много (хочет вернуть лишние деньги).

Сурат: (приблизившись к ней) — Берите! Я за всю свою жизнь не пробовал такого вкусного катыка. Откуда вы его везете?

Девушка: (спеша) — Из дома… Бостанлыка…

Сурат: (улыбаясь) — Значит девушка из гор? Горные травы, эх, горное молоко и катык. Как Вас зовут?

Девушка: — Лола!

Сурат: — Лола, Лола-а-а! Тюльпан, горный тюльпан, прекрасный! Ваше имя созвучно вашей внешности, вашим словам!

Лола стесняясь.

Лола: — Ладно, я пойду…

Сурат: (пристально глядя на нее) — Вы каждый день приезжаете из Бостанлыка?

Лола: — Через день.

Теперь и Ёлгиз, закрыв планшет, смотрит с улыбкой на нее.

Сурат: — Впредь сколько у вас будет молока и катыка… я буду сам покупать. У нас большая семья… Все куплю…

Девушка: (склонив голову) — Ладно.

Сурат: Послезавтра я буду здесь Вас ждать.

Девушка, то глядя на деньги в руках, то на странных парней, уходит со сцены.

Ёлгиз: (ухмыляясь) — Что, кажись, в сердце запало, понравилась.

Сурат: (смотрит на него брезгливо, затем с горящими глазами вслед ушедшей Лоле) — Классная! Эту девушку нельзя упускать…

Ёлгиз: (с безразличием к его словам) — Ты подожди с этой девочкой! Итак, что мне то делать? Мне надо ехать к Ригине.

Сурат: (с ухмылкой глядя на Ёлгиза) — Я тебе никогда не желаю зла. Ну что… если поедешь, то хорошо. Однако (он взглядом указывает на принесенную им большую сумку на супе-тапчане) — Сначала это надо распространить. Фетва, (решение шариата) превыше всего, знаешь же!

Ёлгиз: (равнодушно) — Не переживай!

Сурат: (серьезно) — Почему не беспокоиться. Ведь эти книги сегодня же должны попасть в руки своих хозяев! (Затем со злостью) — Ты понял?

Ёлгиз: (закрывая планшет) — Хорошо! Сейчас же позвоню Адхам-аке..

Сурат: (оглядываясь вокруг) — Будьте осторожны.

Ёлгиз: (все еще с безразличием) — Хозяева этих книг с нетерпением ждут их.

Сурат: (вдумчиво) — Лучше будет, если мы пока не будем ходить в мечеть, сообщи также и другим.

Ёлгиз: — Что такое, все в порядке?

Сурат: — Поступило такое поручение. Вечером соберемся в доме Хашима. Там будет дано новое задание. Но мы не должны прекращать призывы. Мы должны поддержать наших братьев в мусульманских государствах, которые готовятся к войне, должны наказать неверных. Это самый великий и самый праведный путь. В прошлый раз слышали же слова представителя наших зарубежных руководителей… Наш труд уйдет не зря. Сам ты хоть внимательно читаешь книги, вникаешь в их суть? Осторожно пропагандируй их суть и содержание среди простонародья.

Ёлгиз: — Среди женщин махалли также появились наши сторонники.

Сурат: — Слышал! Это хорошо!

Ёлгиз — Хашим завтра уезжает за рубеж?

Сурат: (улыбаясь) — Ну раз ты отправляешься в Уфу, а он в Алматы, что здесь такого!

Ёлгиз: — Ты говоришь – не ходите в мечеть, потому что-то немного неспокойно на душе. Или… (смотрит на него с широко раскрытыми испуганными глазами).

Сурат: — В этом плане больше не болтай! Худжру-келью мы также закрыли. Дом Хашима безопасней. Вечером у него попируем. Наш руководитель даже разрешит выпить спиртные напитки. На большом пути смоются мелкие грехи. (смеется).

Ёлгиз: (ухмыляясь) — Я и так ведь работаю на винзаводе…

Сурат: — Хорошо что ты работаешь на винзаводе! Никто не будет подозревать. Лучше если мы на этой неделе все будем в рассыпную. Ты уезжай в Уфу. На заводе ссылайся на договора. Разрешения не жди, с собой напарника не бери! Завтра в Уфу едет одна из наших сестер. Говорил с людьми из Ташкента. (Из кармана достает конверт и протягивает его Ёлгизу) — На, возьми! Понадобится. (Ёлгиз берет деньги и прячет под хонтахту)

Ёлгиз: (задумавшись) — Только домашних…

Сурат: (нервничая) — Ты скажи: мы начали большое дело. Не сомневайся … (пренебрежительно оглядываясь) — Ты же знаешь, родители по велению Аллаха лишь производят нас на свет. Вот, и корова рожает, и овца. Мы принадлежим не тем, кто нас родил, а Аллаху! И еще, ты наверное не хочешь всю жизнь прозябать в этом дворе… Не так ли? Навсегда запомни, ты должен повиноваться не тем, кто тебя произвел на свет, а Аллаху. Это и есть наша главная идея! Всегда помни об этом.

Ёлгиз задумался. Сурат еще раз бросает взгляд на большую сумку на тапчане, и пристально посмотрев на Ёлгиза, уходит со сцены. Ёлгиз прячет большую сумку под хонтахту. Затем снова открывает планшет. Сцена погружается в темноту.

Вторая сцена

Россия. Уфа. Загородная тенистая и живописная зона. Красивая, без излишней помпезности, но очень уютная и ухоженная дача Ригины. Весна в разгаре. Стол, установленный посередине дачного сада, изобильно накрыт блюдами и яствами. Расцветшая сирень распространяет вокруг неповторимый аромат, благоухает, разноцветье радует взор. К столику в небольшой и аккуратной ухоженной даче рослый, накаченный, остроносый кавказец Зуроб ведет под руку стройную, очень красивую женщину Ригину в прилегающей кофточке и мини-юбке, которые явно подчеркивают ее прекрасную фигуру. Зуроб в один из бокалов на столе наливает напиток и сам выпивает. Затем с ухмылкой смотрит на Ригину.

Зуроб: (улыбаясь) — Так говоришь! Значит, дела у нас не плохи. (прихлопнув ладони друг о друга, потирает их) — Не плохи. (затем внимательно упирается взглядом в Ригину) — Если что-то пойдет не так, считай, что ты умрешь, конец!

Ригина: (резко откинувшись назад) — Зачем говорить о плохом! От каждого твоего слова веет смертью?!

Зуроб: (брезгливо) — Что нашла того, кто говорить о хорошем и видать тебе в тягость мои слова.. Ладно… Ладно… Твои заслуги безграничны, Ригин… Однако это не значит, что встретив нового и бросившись в его объятия, надо забывать о других!

Ригина: (безразлично) — Не бойся, скоро я освобожу свои объятия! Мой птенец (смеется) — Скоро окрылится и полетит…

Зуроб: (подходит к ней, дотрагивается за подбородок и не отрывая глаз) — Ты смотри, будь осторожна. У тебя широкие объятия, но не далекие мозги. Тот… Птенец из Узбекистана на этой неделе полетит. Поняла? Как там его звали… то ли Ёлкин, то ли Ёвуз?

Ригина: (прикусив губу) — Ёлгиз.

Зуроб: — Говорят он как ишак строит твою дачу, а днем не пропускает мотания в мечеть. Тебе удалось каким-то образом привязать его к себе (хохочет).

Ригина: (нежась)— Да, он стал надежным человеком. Уже четыре месяца не отстает, надежный.

Зуроб: — Посмотрим. Ты зацепила его … через этот интернет?

Ригина: — Да, он односельчанин того Сурата. Сначала охомутала Сурата. Затем спустя чуть менее года он и его сдал своими руками в мои сети. (улыбается, расправляя плечи, начинает смеятся).

Зуроб: — Сурат шустрый парень. Ты говорила, что он еще одну девчонку привез… (Смотрит на нее пристально) — Обучается?

Ригина: — Ее обучают в специально отведенном месте. Она также (смеясь) — товар Сурата!

Зуроб: (злобно) — Не кривляйся! Ты знай свои задачи! Знаешь?

Ригина: (осторожно) — Знаю!

Зуроб: — Нет не знаешь?! Ты должна была обеспечивать наших братьев, боевых соратников за границей девушками и женщинами. Из других государств девчонок отправляют как по плану. Даже отправляются инаковерные женщины. Только вербовка девушек из Узбекистана дается трудно. Ты это чувствуешь?

Ригина: (боязно смущаясь) — Однако…

Зуроб: (крича) — Нечего всякое однако-поднако. Работай как следует! Увеличивай девочек. Насколько много девушек и женщин мы отправим к нашим боевым братьям, настолько быстрее будут пополняться наши ряды. Они родят нам истинных джихадистов, боевиков, сынов, которые не отрекутся не отчего на пути Аллаха. Наконец, даже и без религиозного обряда бракосочения – никаха мы сведем их с боевиками.

Ригина: (взволнованно) — По… Поняла…

Зуроб: (брезгливо) — Да! Во имя Аллаха мы ничего не должны бояться. Мы дадим оружие в руки детей, которых родят девушки и женщины, с семи лет будем воспитывать боевиков. Да, нам сегодня нужны мальчики-боевики, поняла? Из других государств достаточно отправляются девушки и женщины, еще раз повторяю, из Узбекистана также найди девочек! Нам нужно много девочек. У них в Узбекистане серьезно работают различные организации, объединяющие молодежь. Они берут верх. Они внедряют в сознание молодежи наши идеи. А мы… вы (сквернословит).

Ригина: (лицемеря, показывает головой в сторону сада) — Вот хоть и одна но есть же добыча из Узбекистана…

Зуроб: (оглядываясь вокруг) — Будь осторожна. Следи за языком! Хорошенько обработай девчонку, в следующем месяце отправишь ее в Стамбул! Я встречу сам! (снова хватает ее за подбородок, притягивает к себе ее лицо). — Не будет прощена никакая ошибка, никакой просчет. Если сделаешь осечку, учти, сделаю дырку тебе в голове?

Ригина: (вырывая руку из его руки) — Что ты меня пугаешь! Лучше давай мои деньги. (щелкая пальцами, она как бы намекает на деньги)

Зуроб из кармана брюк вынимает стопку стодолларовых купюр, и бросает на стол. Ригина с кошачьей ловкостью берет деньги и прячет в груди.

В это время из сада вдруг издается крик. С охами-вздохами, с ладонью на лице, стоная заходит Сурат. Увидев их, немного замирает. Зуроб и Ригина смотрят на него вопросительным взглядом.

Зуроб: (нервно кричит) — Что ты дергаешься, будто дурак, получивший пинка?

Ригина: (пристально смотрит, догадываясь о чем-то) — Сурат, ты неисправим, оставь ее в покое, я же говорила тебе, не приставай к ней. Есть же другие, что ты словно петух, не можешь успокоится? Ты сам привел Лолу, из своей страны… Я же говорила, у нее другие хозяева… (многозначительно смотрит на Зуроба).

Зуроб понимает о чем идет речь. С гневом смотрит на Сурата. Затем подходит к нему, и наносит ему по лицу такой сильный удар, что Сурат, потеряв равновесие, падает на землю. Потом кое-как привстает и садится на землю, начинает отползать задом. Разъярившийся Зуроб подходит к нему и пинает. Сурат изнемогает.

Зуроб: (с одышкой) — Негодяй. Я повешу тебя за одно место, убью, нет размелчу тебя на части и отдам собакам! Ты оскверняешь свое подношение? Ты что забыл в чем твоя задача? Я разве не говорил тебе не зариться на добро, предназначенное для наших братьев за рубежом!!!

Сурат еле встает с места и, стоная, покидает сцену. В это время из сада, еле сдерживая ненависть и отвращение, выходит Лола. На ней спортивная одежда. По поведению и походке видно, что она девушка крепкая. Можем заметить, что эта приятная на внешность девушка давно попала в сети Ригины, правдами-неправдами привезена из Узбекистана. Ригина и Зуроб быстрым взглядом смотрят на Лолу.

Ригина — Эй-й, Лола, что то ты сегодня рано вернулась?

Лола: (остановившись, бросая лишь взгляд на них) — Занятия закончились немного раньше. Завтра оказывается будем заниматься целый день. (Ригина многозначительно смотрит на Зуроба, типа видишь какая она).

Ригина: — На, возьми! Пригодится. (она вынула из груди стопку денег и вытащив из нее три стодолларовые купюры, протянула их Лоле. Лола также как будто так и должно быть молча берет деньги).

Зуроб: (смотрит на нее жадными глазами, и с заискиванием) — Ригина не зря вас хвалила. Вы действительно очень воспитанная, праведная, умная, преданная на пути Аллаха девушка. Я брат Ригины. Я был в командировке за рубежом, приехал вчера. Даст Всевышний, похоже нам вдвоем посчастливиться вместе работать с нашими зарубежными друзьями, которые сотрудничают с нашей компанией. Вы еще станете самой богатой девушкой в мире… Для этого…

Лола: (продолжая его слова) — Для этого мы должны без колебаний следовать по пути Аллаха.

Зуроб: (с удивлением смотрит на Ригину) — Браво! Браво! Вы действительно сметливая девушка.

Затем вынимает из кармана коробочку и протягивает Лоле. Не важно что в коробочке – золотые сережки, золотая брошь или золотое кольцо или украшение. Зуроб, протягивая коробочку с драгоценностью, будто хочет расположить к себе Лолу.

Лола: (качает головой, давая понять, что не может взять) — Нет…не надо… (говорит еле слышно)

Ригина: (уверенно) — Бери! Брат считает и тебя своей сестренкой.

Зуроб: (решительно) — Лола, бери! Ты действительно, моя сестра, на пути к большим целям ты достойна еще больших ценных подарков, бери.

Лола берет подарок. Открывает коробочку. Чувствуется волнение.

Лола: (смущаясь) — Спасибо!

Лола вопросительно смотрит на Ригину, желая уйти.

Ригина: (тайком разглядывая ее) — Лола, ты не думай, почему мы столь щедрые и любезные. Откровенно говоря, ты уже месяц живешь у меня. Я нашла тебе стоющую работу. Самое важное, ты мусульманка, честная, никого не обманешь. Вот, получаешь религиозные знания. Признаться, если ты поработаешь в одной из наших компаний в мусульманских государствах, то накопила бы немало богатства. Потом можешь возвращаться в свой Узбекистан. Захочешь, можешь работать здесь, в Уфе, рядом со мной!

Зуроб: (встревая) — Лола, обязательно, поедет со мной за рубеж. Там я же сказал нужны такие благочестивые, верующие девушки-мусульманки. Мы верим в Лолу. Итак, если кто-то тебя будет беспокоить, сразу говори мне самому.

Лола соглашаясь, кивает головой и уходит. Зуроб провожает ее взглядом.

Зуроб: — Не зря тот негодяй приставал к ней…

В это время со стороны дачных ворот слышно как подъехала машина. Зуроб вопросительно смотрит, мол кто приехал.

Ригина: — Ёлгиз приехал.

Зуроб: (усмехнувшись) — Еще твой ухажер ездит на моей машине?

Ригина: (хмурясь) — Не убавится.

В дачный сад, играя ключами от машины, входит Ёлгиз. Он здоровается с Ригиной, целуясь, словно неразлучные влюбленные. Недоброжелательно смотрит на Зуроба, протягивает руку. Они нехотя протягивают друг другу руку. Они в упор смотрят друг на друга.

Зуроб: (испытывающе глядит) — Завтра ты полетишь за рубеж.

Ёлгиз: (взглянув на Ригину) — Почему не сказали раньше?

Ригина пожимает плечами, будто говоря, что я тоже только слышу.

Зуроб: — Я пришел к такому решению. Там тебя встретят парни Амира. Затем будешь действовать по плану…

Ёлгиз: — (дает знать, что поняла Зуроба) — Пожалуйста, оставь нас наедине с Ригиной.

Зуроб со злостью смотрит на него, и выходит со двора.

Ёлгиз: (с упреком к Ригине) — Почему вы не сказали мне заранее? Почему мне приказывает тот гусь?!

Ригина: (нежась, подходит к нему и обнимает) — Ёлгиз, дорогой мой! Не злись! Я и так твоя, ты не злись на него. И на этот раз мы должны слушаться Зуроба! Если мы так поступим, то все будет решено в нашу пользу. Ночной клуб также будет принадлежать нам. Потом купим себе виллу в одном из зарубежных курортных городов. Мы с тобой не расстанемся никогда, любимый. Я ждала тебя с нетерпением, с большой страстью…

Ёлгиз: — Я тебе верю! Когда я выполню это задание, мы вернемся двоем в Узбекистан?

Ригина: (блестя глазами) Нет… Что ты заладил, Узбекистан, Узбекистан? Я же сказала, поживем четыре-пять лет в одном из самых лучших курортных городов мира. Потом обязательно поедем в твой Узбекистан. Или тебе не нравится мое предложение?

Ёлгиз: (боясь, словно потеряет ее, спешно) — И ты сама, и твое предложение мне очень нравятся!

Ригина: (ласкаясь) — Я люблю тебя, Ёлгиз, мой единственный. Ладно езжай в нашу городскую квартиру, я скоро поеду за тобой. Ты ведь утром уедешь, сегодня развлечемся.. (Она молчит. Затем целует Ёлгиза в лицо).

Ёлгиз горделиво улыбается ей, выходит из сада. Ригина берет один из бокалов на столе и пьет напиток. В это время в саду появляется Сурат. Он многозначительно взглянул на Ригину, также поднял один из бокалов и выпил.

Сурат: (издевательски) — Ты настолько охомутала бедного мальчика, что он стал слепым и глухим. Ждет твоих приказов, как собака, понимающая команды только своего хозяина. Как ты им вертишь?! Крутишь!

Ригина: (с хитростью) — Ты угадал, я проглатываю, не жуя. Итак, ты также завтра полетишь по адресату. Присматривай за ним. Кажется он еще зеленый.

Сурат: (хихикает) — Ничего страшного, месяц позанимается в лагере, не узнает и родную мать.

Ригина: (теперь негодуя) — Молчи. Закрой рот!!! Так должно быть. Он должен не помнить и не признавать родившую его мать и отца. Понял?! Только тогда мы достигнем своей цели, понял? Начатая нами работа – священное дело – это путь в рай!

Сурат: (возмущаясь) — Что ты меня за такого дурака принимаешь?

Ригина: — В твоих словах нет толку! Мы обязаны подчиняться словам Амира. Месяц спустя отправлю из ваших рядом и ту девушку — Лолу! Все будет нормально, пойдет своим чередом.

Сурат: (скрепя зубами) — Отправь ее. Хотел бы я увидеть ее там.

Ригина: (брезгливо) — Возьми себя в руки! Тебе мало досталось от Зуроба? Знай свое дело, и точка! Там, куда вы направляетесь, наверное, долго не задержитесь? Перейдете в лагерь. Если приедут гости из Узбекистана, о которых ты говорил, я встречу их сама. Главное, чтобы ты все сделал как надо.

Сурат: (возомнившись) — Конечно! Там действует мой надежный человек. Будет отправлять тебе проверенных гостей.

Ригина: — Я возьму с собой Лолу, пойду на занятия. Вечером Зуроб встретится с тобой и Ёлгизом. Не злите его, будьте осторожны!

Сурат ушел. Ригина, уставившись в одну точку, стала строить какие-то планы. Тогда в сад вбегает Зуроб. На нем нет лица, побледневший. Одышка. Ригина испугалась.

Ригина: — Что случилось?

Зуроб: (запыхавшись) — Органы вышли на след. Оцепили мой дом, негодяи… Видел издалека. Хорошо что мы паспорта поменяли. Теперь до границы поедем на машине. Ты тоже пока уезжай в Москву или Питер. Да, сделай именно так! Сегодня же уезжай из города.

Ригина: (с тревогой) — Где вон те?

Зуроб: — Кто? Ёлгиз с Суратом? С ними встретимся на окраине города. Я им позвонил. Ладно я пошел. Пришел предупредить тебя. Позови вон ту девчонку, заберу ее заодно. Теперь ей нельзя здесь оставаться.

Ригина: (Вбегает внутрь сада. Зуроб осматривается вокруг. Ригина сразу же возвращается) — Нет, ее дома нет.

Зуроб: (обомлев) — Что, что ты говоришь?

Ригина: (дрожа) — Я же говорю нет.

Зуроб: (крича) — Куда она может подеваться?

Ригина: (успокаивая его) — Может она спустилась к ручью.

Зуроб: (выходя из сада) — Я больше не могу ждать. Найди ее! Следом за мной привези ее на старое место у черты города.

Зуроб уходит. Ригина идет в сторону двора. В мгновение слышится, как резко отъезжает машина. Ригина возвращается обратно. Берет мобильный телефон со стола, кому-то звонит. Ответа нет. Она бросает в сторону мобильный телефон. Выходит из сада. Сцена затемняется.

Третья сцена

Снова та первая сцена

Двор Рахима-ака. Во дворе резная, узорчатая крытая супа. Раннее утро. Спящий на крытой супе Рахим переворачивается в постели, что-то говорит не внятное, его жена Муниса что-то прибирает рядом с супой, кажись занята домашними делами. Муниса с тревогой посматривает на Рахим-ака. В это время Рахим-ака, еще раз дернувшись, с воплями вскакивает с места. Заметно что он бредил во сне и ему приснилось что-то страшное. С криком просыпаясь и поднимаясь с постели, у него сердце словно выпригивает из груди, он тяжело дышит, с дрожью в теле садится на супу. Муниса, испугавшись от такого жуткого крика, стоит обомлев, ступором, роняет державший в руках то ли веник, то ли еще что-то. Рахим-ака все еще тяжело дышит. Затем с обидой смотрит на жену. Потом прижав подушку к лицу, зарыдал, трясясь всем телом. Жену передергивает, она вскакивает и бежит в сторону двора, быстро приносит ковш с холодной водой. Передает его мужу. Муж со злостью, скрепя зубами, с тяжелым стоном глотает воду, бросает ковш в угол супы. Задумавшись, смотрит в одну точку.

Муниса: (с дрожью) — Что случилось, дадаси? Что с вами? Плохой сон приснился? Что такое?

Рахим: (немного помолчав) — Что случилось? (вопросительно) — Какой там? Уже давно как я потерял свой покой. Теперь у меня нет покоя. Теперь я даже умереть не смогу спокойно. Если это правда… я… я. (Рахим кулаками бьет себя по голове).

Муниса: (трясясь) — Не говорите так, дадаси. Не говорите. В чем дело? Что если правда? О чем вы говорите? Какая правда?!

Рахим: (теперь что-то скрывая) — Уже скоро восемь месяцев. Восемь месяцев, ааа! Нет никакой весточки. Разве может быть таким человек? Что человек иголка, ушедшая в песок, или камень, потонувший в воде… Он же человек, Муниса?! Эй-ей, эта смерть (в это время Муниса вскрикивает, садится на корточки у супы, руками дергает, не позволяя говорить).

Муниса: (прикоснувшись рукой к губе, как бы запрещает ему говорить) — Нет!!! Нет. Нет, дадаси! Не говорите так. (Затем зарыдала) — Что с вами?

Рахим: (встает с места, и как вкопанный стоит на супе) — Скажи, что мне тогда говорить? (со злобой кричит на жену) — Сами мы во всем виноваты! (хватается руками за голову, садится)

В это время стучат в дверь. Муж и жена с надеждой и тревогой смотрят на дверь. Рахим спускается с супы, от чего-то передергивается. Затем спешит умываться. Прихватывая на плечо висевшее на краю супы полотенце, уходя говорит жене:

Рахим: (серьезно и сосредоточившись) — Подожди, не открывай! Умоюсь… (чувствуется, что он чего-то боится).

В дверь все еще стучат. Муниса смотрит на дверь. В это время умывшийся Рахим, также следуя за женой, идет к воротам. С улицы слышен голос чудоковатого Холли-далли. Жена заводит в дом Холли. Одет он во что попало. На голове рваная тюбетейка. Рахим, расслабившись смотрит на него, затем отворачивается. Идет к супе. Холли-далли догоняет его, и начинает бурно, двумя руками здороваться и приветствовать его.

Холли: (перекрывает ему дорогу, ухватившись за его руки, резко трясет их) — Ассалому алайкум, богатый дядюшка, словно месяц в небе, у которого полна чаша! Как вы? Как себя чувствуете? Богатый дядюшка?!!

Рахим: (с пренебрежением, дрожью в руках) — Уф, хорошо… Хорошо! И что ты так спозаранку пришел? (становится грубым).

Холли-далли: (лыбясь Рахиму) — Разве это рано, богатенький дядюшка? Когда есть отец одна, а когда есть мать две свадьбы. Итак. Я пришел пригласить вас на свадьбу… итак… (он берет из кармана прохудевшей рубашки одну пригласительную на свадьбу и передает Рахиму) — Вот! Вохид-ака сына женит. Обязательно, просят вас прийти. Без вас разве свадьба пройдет, богатенький дядюшка? (затем улыбаясь Мунисе) — Вы тоже приходите!

Потом напевая народную веселую песню “Бос, бос, камчи бос, отга узинг камчи бос”, уходит со сцены. Вслед за ним застывшим взглядом смотрят муж и жена.

Рахим: (задумавшись, говоря сам себе) — Неужели я даже не могу быть таким как Вохид…

Супруги, понурившие идут в сторону супы. Музыка. Звучит грустная мелодия. Рахим садится с краю супы. Муниса берет в руки веник, начинает мести двор. В это время с треском открывается дверь и входит их соседка Санобар. При виде Санобар Рахим, оказавшись в неловком положении, качает головой. Спешит спуститься с супы и выйти со двора. Муниса также будто виновата перед соседкой Санобар, смотрит виноватыми глазами на нее.

Муниса: (держась будто безразличной) — Ассалому алайкум, сватья, заходите, заходите (ведет к супе).

Санобар: (с грустью смотрит на Рахима) — Ассалому алайкум.

Рахим что-то говорит в ответ и кивает головой.

Муниса: (чтобы снять не ловкость) — Как вы, все нормально?

Санобар: (вдруг взглянув на нее) — Эе-ей, если бы все было нормально, пришла бы я к вам. В том то и дело, что не все в порядке. (не смея смотреть в лицо Мунисы и Рахима, уставившись в землю) — Одним словом, свадьбы не будет. У нас нет другого выхода…

Рахим: (вскочив с места) — Что?! Что вы говорите?

Муниса: (умоляя) — Но, ведь, соседка… ведь, вчера, народ…

Рахим: (с брезгливостью смотря на жену) — Все хватит! Возможно, это к лучшему (тяжело вздыхает).

Санобар: (Мунисе) — Вы говорите народ, мы тоже не можем поднять голову среди этого народа, махалли, соседей… Вот уже год говорите, что вот приедет, вот приедет… Мой муж также потерял покой.

Муниса: (умоляюще) — Потерпите еще немного, хотя бы месяц… Мой сын приедет.

Санобар: (внимательно смотря на нее) — Моя свекровь тяжело больна, с каждым днем ей все хуже. Просит чтобы мы быстрее справили свадьбу…

Муниса: (умоляюще смотрит то на мужа, то на Санобар) — Вот увидите, я чувствую. Дорогая сватья-соседка, в этом месяце он вернется. Вот увидите… ведь мы благословили наших детей, у них помолвка, нарушать ее грех.

Санобар теперь прямо смотрит в глаза Мунисы.

Санобар: — Говорите грех нарушать помолвку. Что было бы если не нарушить помолвку согрешившего?

Рахим: (передергивается словна от пули, держится за грудь) — Ладно идите, соседка, идите, потом поговорим. (он почему то от сильного волнения на грани потери самообладания).

Муниса: (смотрит на мужа с укором, чтобы он взял себя в руки) — Что вы говорите? Ведь… Мы соседи… Сваты…

Рахим: (тяжело вздыхая) — Замолчи же наконец.

Санобар направляется в сторону ворот. Муниса спешит за ней.

Муниса: (умоляюще) — Что происходит, соседка! Ведь, скоро он приедет, мой ребенок вернется, не надо останавливать свадьбу.

Санобар: (не сдерживаясь, серьезно глядя на Мунису) — Даже если ваш сын вернется, свадьбы не будет.

Муниса: (растерявшись) — Что вы сказали. О чем вы говорите?

Санобар: (с дрожью на губах) — Только что звонил мой младший брат, который работает в милиции. Ваш сын … нашелся. Однако (затем глядя на Рахима) — Вам наверное также сообщат…

Санобар выходит со двора. Такие слова Санобар действуют на мужа и жену как гром среди ясного дня. Они, остолбенев, смотрят друг на друга. В это время открывается дверь и входят сотрудник правоохранительных органов Одил вместе со стражником. За ними виден и Холли. Он. что-то напевая, подходит то к стражнику, то к сотруднику правоохранительных органов Одилу. Пытается вслушаться в их слова.

Одил: (глядя на родителей, которые замерли и смотрят на него) — Здравствуйте, я Рустамов Одилжон, работаю в правоохранительных органах (затем подходит к Рахиму-ака) — Я хотел бы поговорить о вашем сыне Ёлгизе Турсунове.

Из кармана он достает пачку фотографий и показывает Рахиму. Звучит очень грустная мелодия. Рахим, уставившись на фотографии, едва стоит на ногах, потом опускается на землю. Бьет ладонью по голове и вскрикивает.

Рахим: (ударяет себя по голове и кричит) — Нет!!! Нет!!! Нет!!!

Муниса, глядя на Рахима, теряет самообладание.

Муниса: (пытаясь броситься на сотрудника) — Что с моим ребенком… (плачет и когда она бросается на сотрудника, он сдерживает ее) — Мой ребенок жив?

Одил: (смотрит на Мунису) — Успокойтесь, ваш ребенок жив.

Муниса: (осторожно глядя на Рахима) — Почему вы тогда приходите в такой ужас?

Одил: (стараясь не смотреть на Рахима) — Опа, вообщем, ваш сын жив. Но это вас не порадует… Ваш сын Ёлгиз Турсунов примкнул к религиозной экстремистской группе. Сейчас он за рубежом. По сведениям, он находится среди банды негодяев и подонков, которые намерены вести подрывную деятельность в нашей стране, подвергнуть опасности жизнь нашего народа.

Рахим застонал. Муниса зарыдала. В это время Холли-далли, подойдя к Рахиму, пытается погладить его по голове. Рахим отбрасывает его руку. Холли, обойдя двор, уходит.

Муниса: Нет. Мой ребенок, мой сын, мой Ёлгиз не может быть таким.

Рахим, закрывая лицо, снова жалостно стонает.

Одил: (глядя с сожалением на Мунису и Рахима) — Вас не тревожило то, что ваш ребенок столько времени находился непонятно где?

Рахим: (Поднял голову. Уставился в одну точку) — Ука, мы выясняли, искали его. Вот уже восемь месяцев, как нет покоя в нашем доме! Я ему поверил, когда он сказал, что съездит в Россию, будет искать новых партнеров для завода, где он работает, будет заключать договора. (он тупо оглядывается вокруг) — Во всем я виноват сам… — Уфф (со вздохом) — Вот теперь, когда вокруг стало темно, открылись мои глаза. Однако. Какая польза теперь от этого?!

Одил: (Рахиму) — Пока не покидайте махаллю, когда понадобится снова увидимся.

С такими словами он с сочувствием смотрит на Рахима и Мунису, выражая сожаление выходит. За ним следует и стражник. Муж и жена с грустью смотрят друг на друга. Затем Муниса начинает плакать. Рахим держится за сердце и качнувшись падает. Муниса с криком бросается в его сторону.

Муниса опа: —

Что мне делать. Не пугайте меня, дадажониси

Вот увидите, это все ложь и клевета для нашего Ёлгиза.

Рахим ака: —

Мое сердце горит, онажониси —

Теперь помоги мне молча умереть.

Муниса опа: —

Вот увидите, это ложь! Ложь и только ложь,

Слова стража поранили мое сердце.

Рахим ака: —

Никогда не смогу я простить его. Не смогу простить,

Сына, предавшего Родину.

Муниса опа: —

Не верьте, дадаси, не верьте никогда

Не поддавайтесь сразу бедам и угрозам.

Рахим ака: —

Онаси, никогда не простит мир отца

Воспитавшего предателя народа.

Сцена затемняется. Слышится сирена скорой помощи.

Сцена затемняется.

Снова та же сцена

Двор Рахим-ака. Тот же вид. Тишина. Во дворе никого нет. Во двор входит Рахим-ака. Теперь он не прежний Рахима-ака. Поседели виски. Вид плачевный. Опираясь на палку, медленно заходит во двор. Горе и печаль сломили и согнули его. Будто неся на себе непереносимую ношу, еле передвигает ноги.

Рахим-ака: (Ария)

Наступит день — покину я бренный мир!

Пусть сгинет мое имя отца.

Пусть засохнет твоя рука, сын —

поднявшаяся на свой народ и страну.

Что тебе плохого сделала твоя земля, такая страна?

Сын, разве с такими надеждами я вырастил тебя?!

Думал, когда вырастишь ты,

будешь думать и радеть за свой народ.

Сын, который сломил своего отца,

сын, который сломил свою мать!

Сын, который родился, чтобы предать свою Родину!

С одышкой подходит к супе и садится с краю. В это время из дома во двор выходит Муниса, прижимая к груди какую-то фотографию в рамке. Она жалко улыбается мужу, который печально смотрит на нее, затем начинает смеятся. Муниса показывает фотографию мужу и смеется. В стеклянной рамке улыбающееся лицо симпатичного юноши лет двадцати — ее сына Ёлгиза! Муниса показывает фотографию Рахиму.

Муниса: (показывая фотографию мужу) — Вот, вот мой сын. Мой ребенок, мой Ёлгиз! Смотрите, смотрите, мой Ёлгиз пришел. Ёлгиз пришел.

Муниса начинает, хихикая, жутко смеятся. Рахим поднимается и понимает ситуацию, его берет дрожь.

Муниса: (показывает фотографию зрителям, и как сумашедшая смеется) — Вот мой сын! Вот мой Ёлгиз! Смотрите! Смотрите! Мой Ёлгиз вернулся. Я его вам не отдам. Никому не отдам. (начинает смеятся. Рахим встает с супы, опираясь на трость, делает пару шагов в сторону Мунисы, и окаменев смотрит на нее)

Муниса: (садится на землю, начинает целовать фотографию сына) — Мой дорогой сыночек, мой единственный! Хи-и-мм!

Рахим: (стоя на месте осторожно) — Муниса… Муниса…

Муниса опа: — (Ария):

Где ваш ребенок?

Где наш сынок —

жду его. Горит пламенем мое сердце.

Никому не пожелаю, что там, где есть такая безразличная мать —

ей пришлось смотреть лишь на фотографию ребенка.

Где ваш ребенок?

Где наш сынок —

Пусть ваш ребенок не остается на улице…

Есть там злые силы. И еще где-то там —

пусть не попадет в руки дьявола.

Будьте бдительны, матери,

пусть ваш ребенок не остается на улице.

Я мертва. Ложь, что я стою на ногах —

пусть не будет обмануто ваше дитя.

Муниса: (безразлично показывает фотографию зрителям в зале, сама уставится в точку и вдруг как сумашедшая)

— У вас тоже есть дети? Где они сейчас? Дома? На улице? В кино… А, где? Они в театре? Где? Они не уехали, они вас не бросят, правда?

Муниса замолкает.

Рахим стоит на месте как остолбеневший. Глядя на жену, тихо рыдает.

Муниса: (встает с места и снова обращаясь к зрителям) — Берегите своих детей! Не дай Бог их заберут джины и шайтаны, ничего не отдавайте им! Сейчас, сейчас где ваши дети? Будьте осторожны. Хим..м. Хиииммм!

Муниса, прижимая фотографию к груди, крутится на месте. В это время во двор входит аксакал махалли Гани-ака. Он, увидев Мунису, вращающуюся посередине двора с фотографией сына на груди, останавливается. Затем приоткрыв ворот рубашки, будто успокаивая себя от увиденного, приплевывает. Муниса, увидев Гани-ака, останавливается и тоже долго смотрит на него.

Муниса: (обращаясь к Гани) — Вы тоже пришли на свадьбу моего сына?! На свадьбу! Свадьбу! (начинает хохотать. Затем, прижимая фотографию к груди, быстро пробегает рядом с ним и исчезает в доме).

Гани-ака подходит к Рахим-аке, который в подавленном состоянии уставился в одну точку. Слегка кладет руку ему на плечо, без слов, глазами вопросительно справляется о нем. Они под печальную и грустную мелодию идут и садятся на супу. Обе уткнулись глазами в землю.

Гани-ака: (нарушая молчание) — Возьмите себя в руки, Рахим-ака.

Рахим: (качая головой) — Ака, даже за его смерть я бы так не страдал.

Гани: (искренне сопережевая ему) — Эй, кто мог подумать… (Замолкает, не зная, что сказать).

Рахим: (тяжело вздохнув) — Жена в таком состоянии. Он дал ей такие страдания, меня живьем похоронил, брат. (начинает плакать) — Удивляюсь, как меня еще земля держит. Вместо этого, никто бы меня не видел, хоть бы земля низверглась и поглотила меня? Как мне теперь жить, смотреть людям в глаза! Эй-ей Всевышний (открывая ладони к молитве) — что за наказание… Вместо этого, забери мою душу! Эй-ей, Всевышний, неужели я был так грешен?! (он с воплем обращается к богу).

Гани: (дергает его, успокаивает) — Ака, ака! Не говорите так, ака. В чем ваша вина? Возьмите себя в руки. За горестными днями наступят светлые дни…

Рахим: (немного успокоившись, глубоко вдыхая воздух) — Есть моя вина. Мои грехи — это мои заблуждения! Моя вина в том, что вырастил не человеческое дитя, а жестокого хищника. Вместо этого мог же я держать собаку. Эта собака сторожила бы территорию… Воспитанный мною ребенок не стоит даже такой собаки. Как я теперь буду смотреть в глаза людям! Как я буду находиться среди людей! Уж лучше бы вытекли мои оба глаза, брат… (опускается на колени, кулаками бьет себя по груди).

Гани, взяв его за плечи, пытается поднять. Еле вставший при помощи Гани Рахим опускается на край супы-тапчана. Гани также садится с ним рядом. Он долго сидят молча. Когда Рахим немного пришел в себя, Гани начинает разговор.

Гани: (заглядывая внутрь дома) — Муниса-опу нельзя оставлять в таком состоянии. Если Всевышний дал недуг, то и даст ей излечение, но нельзя медлить, надо ее отвезти в больницу, в психиатрическую больницу в районном центре. Ее надо лечить, Рахим-ака. Вы оба должны взять себя в руки, что скажете? Если мы сейчас же не отвезем и не положим ее в больницу, это не к лицу нашим добрососедским отношениям, традициям и нравам махалли, ака. Что скажете?

Рахим, подняв голову, смотрит на Гани и как бы подтверждая кивает.

Гани: — Тогда, ака, давайте выведете Муниса-опу из дома, на улице ждет машина скорой помощи. Было неудобно сразу заходить с медсестрой, ака…

Рахим, кивая головой, смотрит на Гани с благодарностью. Они проходят вглубь двора.

Гани: (Ария)

Кто-то гордиться своим ребенком,

Кого-то ребенок ранит в сердце.

Кого-то только радует ребенок,

Кого-то ребенок ранит в душу.

Есть ли душа в моем теле?

Есть ли душа в моем теле —

Не желаю такой участи и врагу своему.

Такой судьбы, такого состояния,

пусть не даст никому Всевышний.

Сцена затемняется…

Четвертая сцена

Территория, принадлежащая провинции Хост Афганистана. Приграничная с Пакистаном территория. Широкая равнина, окруженная горами. Лагерь террористов. На этой окраине, где проводят тренировки подрывные группы, возведено неисчислимое количество палаток. (целесообразно, если эта картина будет воссоздана богатой фантазией режиссёра и художника-постановщика на фоне сцены)... Таким образом, на равнине у подножия горы множество палаток, склады, специальные стрельбища… Можно также их нарисовать. На сцене установлена одна палатка. На широкий столб рядом с палаткой проведено электричество, на навесном проводе лампочка, которая включена. Со стороны гор слышен звук мотора грузовой машины, будто машина подъехала за палатку. Мгновение спустя трое мужчин и две женщины с рюкзаками шумно появляются из-за палатки. Они поочередно скидывают с плеча рюкзаки на землю, бросают рядом с палаткой, спешат к накрытому столу чуть поодаль палатки. Террористы садятся вокруг стола на длинной скамейке. Зуроб вынимает кинжал из ножен и ударом втывает его в стол. Все молча оглядываются друг на друга.

Зуроб: (угрожающим тоном) — Итак, задание серьезное. Мы не остановимся ни перед чем на пути нашей религии, учений наших великих учителей, своих целей и задач. Сидящие вокруг (одновременно) — Не остановимся! Не остановимся!!!

Зуроб стоит и смотрит на сидящих вокруг стола 20-25-летних девушек со жгучими черными кавказскими глазами, красивой фигурой и станом, которые заметны и бросаются в глаза даже под военной полевой формой.

Зуроб: (не отрывая глаз от девушек) — Зара, ты поняла да-а? Там, куда ты полетишь, в аэропорту тебя встретят люди Вахида. Потом пересечь границу поможет Зухур. Не торопись. Слушайся Вахида, поняла?

Зара: (кивая головой) — Все поняла!

Зуроб: (взглянув на сидящих) — Ёлгиз, ты вместе с Суратом (затем внимательно смотрит на Сурата) перейдете в долину через приграничную территорию. Через тропинки. Никакой аэропорт, никакой вокзал. В Узбекистане границы прочны, проверка очень серьезна, поэтому действуйте окольными путями.

Зара: (Зуробу) — Как моя доля?

Зуроб: (нервнивая, смотрит на девушку) — Все таки ты женщина? На, возьми. (из внутреннего кармана берет кипу долларов и бросает перед Зарой) — Ты говорила, что у тебя есть тетя в Ташкенте… Поживи у нее. Она сама живет, одна. Денег не жалей! Покупай ей дорогие вещи, вообщем, найди возможность пожить там год-два. Учебный класс откроешь у тети. Если каждый месяц будешь готовить по две-три девушки, этого достаточно. Вывозом девушек (смотрит на Сурата) — займется Сурат. (указывая на поклажу) — Флешки также не забудь, доставляй хозяевам…

Ёлгиз: (смотря на стол) — Когда отправимся?

Зуроб: (недовольно смотрит на него) — Не перебивай! (затем глядя на вторую девушку) — Садира ты полетишь в Уфу. Продолжишь дело Ригины. Ригина была неосторожна. (указал на водку) — Пристрастилась к этому. Слишком дала себе волю. Сама себя угробила.

Сурат: (будто заигрывая с Зарой) — В Ташкенте я сам найду тебя.

Зуроб: (заискивая перед девушками) — Ну-ка идите, переоденьтесь так, чтобы не было подозрений. Через четверть часа прилетит вертолёт.

Девушки встают с места и уходят. За столом остаются трое мужчин.

Зуроб: (гляда на Ёлгиза) — После пересечения границы, спрячьте оружие в безопасное место. Деньги доставьте Зохиру. Ждите его указаний. Все будет хорошо. Потом наш хозяин одарит вас дорогостоящими подарками. Мы стоим на пороге религии и совести, рая. Каждый урок, каждый наказ, каждый призыв открывает для вас дорогу к свету и в рай. Вы только следуйте, не отступая! Когда доберетесь до Ташкента, уничтожьте имам-хатиба Главной мечети города. Он также преграда на нашем пути. Он сводит на нет наши призывы. Назад пути нет, для нас назад пути нет… если вы осуществите эти дела, то по велению нашего Амира будете отправлены в лучшие города Европы. Там вы будете жить ради своего удовольствия до конца жизни, будете кататься как сыр в масле.

Зуроб: (Ария)

Теперь нет пути назад.

Нет пути назад —

пусть расширятся наши ряды.

Припев:

У нас нет совести.

Нас не пробьет мороз —

Мы стоим на пороге рая,

Зовите в наши ряды женщин, детей,

Звучит глас из глубин земли.

Сожгите все вокруг —

пусть они лишатся теплого угла.

Прежде всего направь оружие на свою мать,

Пусть в глазах твоих горит пламя. Не живи без вина.

Сегодня будет трудно…

но завтра обязательно —

Будешь жить без забот.

Ёлгиз: (внимательно смотрит на него) — Кто у нас заберет оружие?

Зуроб: — Люди Зохира сами скажут тебе. (из кармана он достает карту, указательным пальцем показывает на одну точку на карте) — Тебя же учили, вот здесь есть кладбище! Закопаете там… и все! Остальное работа Зухура.

Сурат: (наклоняясь к Зуробу) — К водохранилищу невозможно подойти. Вокруг объекта усиленная охрана.

Зуроб: (улыбаясь) — Дорогой Сурат, с этим делом справишься не ты, а женщина. Оставь этот вопрос нам. Давно мы разработали план. Итак, ты выполни свою задачу. Ты пополняй наши ряды новыми людьми. Не останавливай пропаганду. (глядя на Ёлгиза) — Ёлгиз, на тебе оружие и деньги, которые необходимо доставить в Ташкент!

Ёлгиз: (кивая головой) — Понял!

Зуроб наливает водку в рюмки. В это время за стол садятся те две девушки. Теперь они совершенно другие. Полуоткрытые наряды. Узкая мини-юбка, легкая кофточка, открывающая тело. Накрашенные, уложенные, вообщем, ухожены так, что не вызывают подозрений. Превратились в типичных девушек, которые привыкли проводить жизнь гулянками и посиделками, меняя партнеров, вести неразборчивый образ жизни.

Зуроб: (надменно) — О, о, это другое дело!

Девушки присаживаются за стол. Чокаются рюмками с напарниками.

Зуроб: (обращаясь строго к девушкам) — На расчетный счет обоих из вас положены деньги. После выполнения задания, отправитесь в Европу! А средства, данные хозяином, полностью потратьте на намеченные цели.

Садира: — Это вопрос расчетов за девочек, которых вы нашли и отправили… (она засомневавшись, не смогла сказать остальное).

Зуроб: (разозлившись) — Закрой рот!!! В Уфе есть люди, которые решат этот вопрос. Ты получила свою долю.

Садира: (запинаясь) — По… Поняла!

Зуроб: (серьезно) — Вы отправляете сюда для наших братьев не каких-то легкомысленных проституток для забавы и развлечений, а женщин, которые будут в наших рядах, продолжат род наших братьев, пополнят наши ряды! Выбирайте тех, в ком вы будете уверены, принимайте решение, когда убедитесь в их надежности. Твоя задача найти их, остальную работу будут выполнять другие, они будут их обучать, поняла?

Садира кивает головой. Зуроб вопросительно смотрит на Зару, как бы подразумевая, а как ты. Зара также кивает головой. В это время со стороны гор слышится звук приближающегося вертолёта. Все впятером встают с места и смотрят в ту сторону. Спеша берут поклажу и переходят в палатку. Слышится как отъезжает машина. Сцена какое-то время затемняется. Своеобразная нелицетприятная жизнь лагеря, картины, где веет смертью, предстают в воображении зрителей посредством автоматной очереди, свистом пуль.

Пятая сцена

Узбекистан. Один из правоохранительных органов. Специальная комната в данном ведомстве. Сидящий во главе стола следователь Одил разговаривает по телефону.

Одил: (в трубку) — Спасибо! Вас понял. Так точно, говорил с ответственными сотрудниками правоохранительных ведомств Российской Федерации. Капитан Жабборова вернулась из Уфы. Мы также ознакомились с показаниями задержанной в Уфе Ригины Рамизовой. Готовимся. Так точно! Каждый факт изучается серьезно. Сегодня ночью! Да, ночью! Я сам прибуду на границу. Каждый пункт под наблюдением! Есть, так точно! (он ставит трубку).

Следователь Одил нажимает кнопку вызова на столе. В помещение входит капитан Жабборова. То есть, девушка по имени Лола, которую мы видели в Уфе, в доме Ригины.

Капитан Жабборова: — Слушаю, товарищ полковник!

Одил: (глядя на нее с благодарностью) — Спасибо за Уфу! Теперь еще одно важное задание. Поедете в Кибрайский район, в дом №35 по улице Далабог. С сегодняшнего дня вы будете там жить в аренду в доме у женщины по имени Алфия Мисирова. Нигде не работаете. Продаете мелочь на базаре. Вы разведены с мужем. Живете в отдаленной области. (из полки достает папку и протягивает ей) — Вот ваши документы. Понятно?

Жабборова: (по стойке смирно) — Так точно, товарищ полковник.

Одил: (искренне улыбаясь) — Действуйте осторожно. По нашим данным, член экстремистской группы Зара Солмонова завтра будет устраиваться у своей тети Алфии Мисировой. Вам понятно чем она может заниматься. Она из первых будет заманивать вас в свои сети. Соглашайтесь на все ее условия. Зара не остановится ни перед чем! Бдительная и осторожная, очень опытная и пронзительная, гадюка.

Жабборова: (задумавшись) — Согласиться ли ее тетя, чтобы я жила у нее в аренду?

Одил: (улыбаясь) — В качестве опытного сотрудника вы справитесь с этим моментом дела. Не много, достаточно 4-5 дней, чтобы задержать Зару. Пусть каждое ее движение будет под вашим контролем! То есть… (он молчит).

Жабборова: (задумчиво) — То есть, буду действовать вместе с Зарой.

Одил: (заботливо глядя на нее) — Я тебе верю, дочка! Многое зависит от тебя. Будь осторожна!

Жабборова: (берет папку со стола) — Разрешите идти, товарищ полковник.

Одил: — Разрешаю.

Жабборова выходит. Одил нажимает кнопку на столе. В комнату входит сотрудник органа, майор Кадыров.

Кадыров: (по стойке смирно) — Слушаю, товарищ полковник!

Одил: — Садитесь. (Одил садится. Какое-то время они молчат).

Одил: Сегодня-завтра члены экстремистского течения — Ёлгиз Турсунов и Сурат Касымов попытаются пересечь одну из точек на границе. Явно, что они будут осуществлять это дело ночью. Поэтому мы должны взять под наблюдение все точки. Должны контролироваться также вероятные места, куда они могут направиться!

Кадыров: — Все сделано. Даже если они пересекут границу… (он не успел договорить).

Одил: (резко) — Нет! Ни в коем случае! Если они пересекут границу и проникнут на территорию, наша работа усложнится. Мы должны предпринять меры их задержания на границе. Группа готова?

Кадыров: (вставая с места) — Готова!

Одил: — Можете идти. Я также буду там.

Кадыров выходит. Звонит телефон. Сцена затемняется.

Шестая сцена

Снова двор Рахим-ака. Муниса-опа возвращается из психиатрической больницы, полностью не выздоровев. Рахим-ака в большом дворе еще больше одинок и несчастен. Во двор заходит соседка Санобар-хола с котомкой еды в руках. Рахим встает с места. Санобар смотрит на него с неловкостью и сожалением, медленно идет в сторону супы-тапчана.

Рахим: (смущенно) — Заходите, соседка.

Санобар: (чтобы не выдать чувства жалости смотрит в другую сторону) — Ассалому алайкум, ака! Я принесла еды. Поешьте… (она ставит узелочек на краешке супы).

Рахим: (все еще смущенно) — Зря побеспокоились, невестка. Как домашние, все нормально? Как там Шодивой, у него все нормально, как дети, внуки?

Санобар: (стараясь не обидеть его) — Рахмат, ака. Все хорошо, у всех все в порядке. Ваш сосед Шодивой с утра пораньше ушел на рынок. Ушли вместе с Олим-ака.

Рахим: (будто отвлекаясь) — Дай бог ему здоровья. Сосед Шодивой хороший человек! (затем почему-то глубоко вздохнул и сглотнул. Садится на край супы, опускает голову) — Эх-ей, соседи (смотрит на землю и как бы говорит сам себе) — Мы недооценивали вас, ваше доброе к нам отношение. (На глаза навернулись слезы). — Я тоже мечтал породниться с такими как вы людьми, стать сватьями… Уф-ф (качая головой) — Уф-ф, что уж говорить, келинжон! Что теперь я могу сказать, келинжон…

Санобар стало очень неловко. Невольно наступает тишина.

Санобар: (старается взять себя в руки) — Как там Муниса-опа… Даст Бог (она переводит разговор на Мунису) — Муниса опа также выздоровеет.

Рахим: (качает головой, слыша или не слыша ее слова) — Келинжон, я думал сын мне будет опорой, надеждой… Сегодня разбились все мои мечты и надежды. Говорите, все будет хорошо! Когда было хорошо несчастному отцу, который потерял свою опору, на которого обрушилось горе, или обреченной матери, келинжон?

Санобар: (стараясь отвлечь его) — Рахим-ака, я принесла горячие манты… Покушайте, пока не остыли. Ладно, я пойду. (Она прикрыв лицо платком, его кончиком вытерла слезы).

На сцену обычной походкой выходит Холли-далли.

Холли: (безразлично) Как вы здоровы, дядюшка? Как ваши косточки, легки ли, дядюшка? Вот, мы пришли, богатый дядюшка. (немного помолчав) — Вот чуть не забыл, я пришел пригласить вас на торжество к Олиму-амаки. Обязательно сходите, они будут ждать. Олим-амаки поручил мне пригласить всех жителей кишлака (горделиво). Особенно, вас, несколько раз сказал, чтобы я не забыл дядю Рахима. После рынка он оказывается и сам зайдет к вам. Вообщем, сегодня в час ноль-ноль вы будете у Олим-амаки.

Рахим посмотрел на Холли с каким-то внутренним удовлетворением, искренностью. Затем заставил себя улыбнуться, с благодарностью посмотрел на Холли. Качая головой, как бы приглашает его присесть рядом на супе. Холли- далли присаживается на уголке супы.

Рахим: (уставившись в одну точку) — Говоришь Олим банкет дает?

Холли: (спеша) — Так, дядя, так! Слышали да? Сын Олим-амаки, побывал в одном уголке мира, победил всех палванов мира, как там говорят, Олимпи (не может сказать) — На играх, как там, Олмпи стал чемпионом. Сегодня говорят и по телевизору, и по радио. В нашей махалле праздник, дядя. Наша махалля стала известна во всей стране, вчера следом за этим парнем приехали из телевидения, дядя и меня сняли в кино, дядя, я тоже попал в кино. Теперь наша махалля станет популярной. Смотрите, вот парень классный, восхитил весь мир. А какова радость наездника. Зарезал скотину и угощает весь народ! (разглядывая Рахима, смотрящего в одну точку) — Дядя, почему молчите, плохо себя чувствуете?

Рахим: (качая головой простоте и искренности безобидного Холли) — Я плохо себя чувствую, Холлибой, мне плохо, брат.

Холли: (с заботой) — Может вас к доктору сводить?

Рахим: (качает головой) — Если бы была излечима моя болезнь.

Холли: (удивляясь) — Что у вас температура, дядя?

Рахим: (качает головой, подтверждая) — Да… Есть температура. Только она внутри. Все горит у меня внутри. Я проглотил пепел… Внутри меня жжет этот пепел, он не гаснет, ты понимаешь, каково состояние человека с пламенем, неутихающей болью внутри? Нет, не знай этого, хорошо если ты не будешь понимать этого!

Холли: (растерянно) — Дядя, что вы говорите, какой пепел?

Рахим: — Пепел пламени, который зажег я сам. Пепел огня, который я породил на этот свет! Ничто не может потушить его. Я существую лишь физически, живет лишь мое тело, душа давно умерла, сгорела до тла! Иди, сынок, уходи. Оставь меня в покое.

Холли: (уставился на него жалостными глазами) — Дядя, можно я немного посижу с вами рядом.

Рахим: (бросив на Холли задумчивый взгляд) — Холливой (молчит) — Мне кажется, что приспешники тех подлецов ходят и среди нас.

Холли: (с осторожностью… быстрым взглядом смотрит на Рахима) — О чем вы говорите?

Рахим: (будто говоря сам себе) — Сейчас я нашел в старом очаге в конце сада сумку с религиозными книгами, листовками. Среди книг также есть какая-то карта… На днях, убравшись вокруг сада, разжег очаг. Теперь…

Холли уставился в одну точку.

Холли: (внимательно смотря на него) — Что теперь будете делать? Где сейчас сумка?!

Рахим: (встав с места) — Подбросил в кладовку. Думаю, приведу участкового…

Холли посматривает на конец двора. Затем насторожившись резким движением проходит за спину Рахима, с ловкостью валит его на супу, накрывает на лицо подушку, душит и убивает. В это время на сцене появляется Муниса с поседевшими волосами, смотрит на Холли, берущего подушку с лица мужа. Холли, растерявшись и не зная что делать, идет в сторону Мунисы.

Муниса: (трясет руками, объясняя, чтобы он не подходил) — Нет… нет-нет-нет! Не подходи! Не приближайся, шайтан! Не приближайся!

Холли с ловкостью подходит к отходящей назад от него Мунисе, резким ударом локтя об артерию на шее, убивает ее. Холли испуганно оглядывается вокруг, берет мобильный телефон из кармана, звонит кому-то.

Холли: — Задание выполнено. Заметили. Понял.

Теперь он покидает двор не как прежний Холли, а в облике шпиона и убийцы.

Седьмая сцена

Темная сцена. Вокруг тишина. Вдруг суматоха, крики, сигналы милицейской машины, на сцене беспорядок, то есть чувствуется процесс задержания преступников пограничниками. На темной невидимой сцене вопли, крики, слышится сирена милицейской машины. Затем наступает тишина. Не много, через пол или одну минуту происходит что-то в темноте. Достаточно если зрители представять эту ситуацию как момент задержания преступников. Затем сцена освещается, мы оказываемся в следственном отделе правоохранительных органов. Та прежняя сцена — следственный отдел. В глубине комнаты на стуле сидит полковник следователь Одил, на сиденье закрепленном к стоящему рядом столу сотрудник органа — майор Кадыров. На сиденьях в углу помещения с наручниками сидят Ёлгиз и Сурат. Их одежда в пыли, грязи! Оба сидят, уставившись в пол.

Одил: (вниматель разглядывая их) — Так говорите?! Значит, вы оба проработав в России, без денег, лишившись всего, без документов, еле пересекли границу?

Ёлгиз: — Да так, мы работали в России разнорабочими.

Одил: (тяжело вздохнув, сглотнув, смотря на Ёлгиза) — Вы единственный сын у родителей, не правда ли?

Ёлгиз: (внимательно глядя на него) — Да так. Я соскучился по ним.

Одил: (еле сдерживая себя) — Говорите, вы соскучились по ним?

Ёлгиз: (хныкая) — Так.

Не выдержав, встает с места, силой ударяет по столу. Ёлгиз и Сурат испугались не на шутку.

Одил: (еле сдерживая свой гнев) — Хватит здесь цирк разводить. Вы (показывая на них обоих указательным пальцем) — Вы разве цените своих родителей, друзей? Итак, перейду к сути разговора! (смотрит на них обоих) — Вы пытались перенести через границу оружие и флешки. Итак, где и кому вы планировали распространять эти вещи?

Сурат: (в угрюмом облике) — Мы не знали, что в них оружие или книги. Нам вчера дали их и сказали, чтобы мы перенесли их через границу.

Одил: (загадочно глядя на них) — Итак, кто вам дал те сумки?

Сурат: — Не знаю.

Одил: — Вы также не знали, что есть в сумках?

Сурат: (теперь оживившись) — Нам сказали: переведем через границу, там у вас возьмут вещи. Мы думали быстрее добраться до своих домов, не знали что даже в сумках.

Одил: (иронически) — Поэтому вы пытались незаконно пересечь границу?

Сурат: (задумчиво) — Нам так сказали. Мы были вынуждены.

Одил: (переходя к цели) — Мы обо всем знаем? Хорошо знаем, что вы, обучившись там за рубежом подрывным действиям, присоединившись к религиозным экстремистским группировкам, были намерены осуществить в нашей стране террористические акты. Самое ужасное, самое худшее мы знаем, что вы предатели, подлые люди предали свою Родину, свой народ. Знаем также что вы вплюнула на страну, которая взрастила и накормила вас. Что еще вам сказать? (он немного задумался. Затем посмотрев на обоих) — Где, когда вы планировали взрыв? (смотря на Ёлгиза).— Отвечайте.

Сурат: (брезгливо) — Я ничего не знаю.

Одил: (берет из папки на столе несколько фотографий и протягивает им) — Знаете вот эту женщину?

Они оба взрагивают.

Ёлгиз: (с дрожью) — Нет, не знаю.

Сурат: (он также в плачевном состоянии) — Нет, не знаю.

Одил: (берет из папки еще одну фотографию) — А вот эту девушку?

Ёлгиз: — Нет, не знаю.

Сурат: — Не знаю.

Одил: (немного нервнивая) — Не хорошо! Одна из них Ригина Рамизова из Уфы, то есть лицо, обеспечивающее банду боевиков девушками и женщинами. (глядя на Ёлгиза) — Эта представительница экстремистской группы, которая через интернет заманила в свои сети многих мужчин, вносила вклад в подготовку боевиков для банд.

Сурат и Ёлгиз впадают в панику от такого оборота положения дел.

Одил: — Итак, теперь вспомнили?

Сурат: (взяв себя в руки) — Я не знаю эту женщину.

Одил: (пристально смотрит на Ёлгиза) — А вы?

Ёлгиз: — Нет, не знаю.

Одил: (обращаясь к обоим) — Значит, вы пытались столкнуть в пучину ада эту девушку, фотографию которой я вам показываю. Не вы ли обманом увезли ее в Уфу?

Сурат: — Я не знаю эту девушку.

Одил: — Хорошо! Понятно.

Одил в это время многозначительно смотрит на майора Кадырова, сидящего рядом на сиденье у стола. Кадыров, кивнув головой, выходит из комнаты. В помещении некоторое время наступает тишина. В это время Кадыров вводит в комнату Зару в наручниках. Зара останавливает на них взгляд. Сурат и Ёлгиз замирают. Они смотрят то на Зару, то на Одила. Оба побледнели. Кадыров выводит Зару. Ёлгиз и Сурат, растерявшись, впадают в панику.

Одил: — (с грустью смотрит на них) — Теперь что скажете на это?

Они молчат. Одил нажимает кнопку вызова на столе. В комнату уверенной поступью, степенно и гордо входит капитан Жабборова. Сурат всплихивает. Жабборова смотрит на них с сожалением.

Одил: — (глядит на них с отвращением) — Эта та девушка, которую вы не узнавали на фотографии, это “Лола”! Вы думали, что обманули ее. А Лола обвела вас вокруг пальца. На фотографии не узнали, а теперь вот перед вам, узнали же? Не так ли? Сурат Касымов, узнаете, вы ее отвозили в Уфу для того, чтобы сдать в руки Ригины, не так ли? А вы, Ёлгиз Турсунов, вы наверное тоже скажете, что не видели?

Сурат: (хмуро) — Я ничего не знаю.

Одил: (Ёлгизу) — А вы, что скажете? Когда, где вы хотели совершить террористический акт? Кто здесь ваши напарники?

Ёлгиз: (немного взяв себя в руки) — У нас здесь нет никаких напарников.

Одил: — Если у вас нет напарников, возможно, есть члены группировки, которые связались с вами… (смотрит на Сурата)

Сурат: (снова хладнокровно) — Я ничего не знаю.

Одил: (глядя на Ёлгиза) — Вы сказали, что у вас нет напарников… Однако член вашей экстремистской группы убил также ваших родителей. К сожалению (молчит) — Сколько невинных жизней вы унесли.

Ёлгиз: (растерявшись) — Не правда, не правда мои родители…

Одил: (глядя на него с ненавистью) — Посмотри в чьи когти ты попал! (берет папку со стола, вынимает фотографии, показывает их Ёлгизу) — Вот, вот, вот, смотри! Это твои родители! Из-за тебя они погибли. Твой напарник убил их! Холли убил их! Тот самый Холли, который прикидывался чудоковатым.

Ёлгиз вскрикнул и зарыдал сидя на месте.

Ёлгиз: (с воплем) — Кто? Кто? Кто убил?! Нет! Нет!

Одил: (жалостно смотря на него) — Их убил Холли.

Ёлгиз: (еще раз от горя со стоном зарыдал) — Скажу! Я все скажу…

Наступает тишина. Звучит грустная музыка. Кадыров уводит двух преступников. Сцена затемняется.

Символический вид

Двор Рахима-ака. В том же виде Рахим-ака и Муниса-опа оба в белой одежде сидят на супе. Будто их дух присутствует в этом дворе. Они оба, опираясь друг на друга, спускаются с супы. Подходят к середине сцены. Стоят и недолгое время смотрят на зрителей. (звучит мелодия). На большом экране за сценой демонстрируются пейзажи нашей Родины. Сюжеты, в которых отражены царящие в нашей стране мирная и спокойная жизнь, фонтаны, сады и парки, современные широкие и ровные дороги, счастливые лица наших соотечественников на улицах наших городов, веселый смех радостных детей (на ТВ таких кадров много), свадьбы, праздники Навруз и Мустакиллик, вообщем, какие картины отражают счастье и благополучие демонстрируются под возвышенную музыку на большом экране. Рахим-ака и Муниса-опа (в белом божественном наряде), стоя на краю сцены, улыбаясь смотрят на эту панораму. Затем оба, как бы желая мира и спокойствия нашей стране, открывают ладони в молитве. За сценой слышен звонкий голос о том, что пусть Всевышний оберегает нашу страну от бед и напастей, пусть всегда у нас царят мир и спокойствие, народ живет в здравии и благополучии.

Рахим-ака и Муниса-опа, проводят открытыми к молитве ладонями по лицу, благословляют… Затем, опираясь друг на друга, с чувством удовлетворения покидают сцену.

Над сценой постепенно гаснет свет.

КОНЕЦ

Кучкар Наркобил.

Перевод З.Усмановой
Источник: Журнал "Новая Литература"